Мир Детства

Мир детства — беззаботный мир игры

… Утром морозно, а за окном мгла, звездная темнота, в которой на луне покачиваются лоскутки снов — крошечные обрывки твоих еще совсем детских, наивных, но таких важных воспоминаний — о летней бабушкиной деревне, парном молоке, соседской собаке Жучке… Но комнату вдруг разрывает свет ночника. Пора вставать, говорит мама, и нежно целует тебя в обе щеки. Так рано — думаешь ты, и сквозь ускользающий сон вспоминаешь: предстоит школа, путь в которую проляжет по узкой тропинке, по скрипящему утреннему снегу, в котором отражаются звезды. Привычная тяжесть ранца второклашки за спиной, мягкий желтый свет льется из окон школы, и вот ты уже ныряешь в ее обволакивающее тепло, где тебя ждет шелест тетрадок, скрип мела по доске и незаметно подкравшееся утро с ярким, бьющим в глаза слепящим светом и солнечными зайчиками на стене.

***

Запах мандаринов не сравнить ни с чем — он яркий, как маленькое солнышко, терпкий, как осенняя черноплодная рябина, восхитительный, как ощущения от полета на карусели в летнем парке. Это запах самого любимого детского праздника — Нового года, когда сердце замирает в груди от сладкого предвкушения чуда.

… А чудо начинается задолго до самого торжества, еще в тот момент, когда папа забирается на антресоли и достает оттуда запылившуюся за год коробку с Тайной — елочными игрушками, каждая из которых заботливо завернута в газету тобой и мамой еще в прошлом году, поздравительными открытками с пушистыми зайчатами, бельчатами и разноцветными флажками, с поздравлениями, написанными синей ручкой от руки и пришедшими издалека — от родственников из других городов, с теплыми пожеланиями счастья, здоровья, любви… Какое же это удовольствие разворачивать каждый стеклянный шарик, узнавать его, заново радоваться ему и, вдевая нитку в металлическое ушко, аккуратно вешать на лапу елки, которая наклоняется к тебе, еще совсем крошечному, и приветствует тебя, малыша.

А дальше — стол с ослепительно белой скатертью, на котором так много вкусностей, что разбегаются глаза: волшебные шарики-мандарины, пузатые чаши с салатами, манящие конфетницы с «Мишками на Севере», «Грильяжем», «Ласточкой» и «Столичными». А также — звонкие бокалы с шампанским с летящими пузырьками, караваны тарелок с бутербродами с колбасой и сыром, и непривычно веселые взрослые — беззаботные, на лицах которых нет обычной озабоченности, улыбающиеся, галдящие. И ты сидишь вместе со всеми за столом, слушаешь пока еще непонятые разговоры, но дружно радуешься вместе со всеми, и с замиранием сердца ждешь, когда настанет время встать на табурет и прочитать стишок, который ты так долго и старательно разучивал в надежде понравиться Деду Морозу.

Кстати, а вот и он, заветный звонок в дверь, и в квартире оказывается огромный старик (а может быть — твой переодетый двоюродный дядя, но это совсем неважно), который приносит с собой запах мороза с улицы и — что ты замечаешь сразу — огромный мешок с подарками. И вот ты уже на той самой табуретке, читаешь, дрожа от волнения, «Под голубыми небесами…» и получаешь заветную награду — плюшевого мишку с глазками-пуговками, праздничный набор конфет «Красный Октябрь» и книжку Маршака с картинками, которую ты будешь листать долгими зимними вечерами перед сном, лежа в своей маленькой кроватке под огромным звездным небом…

***

Корова кажется такой огромной и теплой, а как она приятно пахнет — полевой травой, большим добрым животным и слегка опаленной солнцем шерстью — короткой и жесткой наощупь. Ты с гремящим бидоном, босой и абсолютно, исключительно по-детски счастливый, спешишь выполнить доверенную тебе бабушкой миссию — забрать парное молоко у дедушки Вани, который живет в старом, но таком красивом доме с окнами с наличниками, и держит ту самую корову, которая так нравится тебе. День клонится к вечеру, и уже появляется первая теплая роса, которая так приятно щекочет пальцы. Ты забираешь молоко и уже не бежишь, а тихонько идешь обратно, ступая мягко, как кошка, боясь расплескать драгоценную жидкость — теплую, густую, которую бабушка потом нальет тебе в белую чашку с красным цветком, и ты жадно выпьешь молоко и попросишь добавки, потому что этим летом, да и следующим, не будет ничего вкуснее, разве что чай с малиной, сорванной с куста у деревянного забора, которую ты горстями отправлял в рот, и ягоды пачкали твои ладошки брызжущим во все стороны соком, который ты потом так тщательно отмывал родниковой водой из алюминиевого умывальника со звенящим носиком, который висит в сенях…

***

… А дальше случилась игра в прятки. У Маши была большая трехкомнатная квартира, и после «деньрожденческого» чая, который пили за круглым столом в гостиной со старинной лампой с абажуром с бахромой, испускавшей уютный и такой домашний свет, все переместились в детскую — начиналось время игр.

Прятки всегда были самой любимой забавой, потому что можно было выключить свет не только в комнате Маши, но и во всей квартире, в том числе и в длинном бесконечном коридоре, где на большой деревянной вешалке висели взрослые пальто и шубы, от которых приятно пахло осенью, и начинать таинство игры, то есть искать самые укромные местечки в такой большой таинственной квартире, где тебя точно никто не найдет.

Лучше всех прятался Сережка из параллельного класса: он, словно кошка, находил такие места, где его невозможно было найти. А тебе нравилось скрыться где-нибудь за тяжелой шерстяной шторой и, затаив дыхание, надеяться, что тебя найдут последним, ведь тогда ты станешь «водой», а это — самая интересная часть игры. И ты сворачиваешься в комочек на подоконнике, обнимая колени, слушаешь музыкальные квартирные шорохи, шаги «воды» по комнате, дыхание Маши, которая стоит совсем рядом с тобой, за шкафом, и, на секунду позабыв об игре, поворачиваешься к окну и смотришь в огромную темную ночь с бесконечным небосводом и такими далекими звездами, до которых ты обязательно дотянешься, когда станешь старше…